Ассоциации-7

[Chukcha2005]

Живописцы, окуните ваши кисти
в суету дворов арбатских и в зарю,
чтобы были ваши кисти словно листья.
Словно листья,
словно листья к ноябрю.

Окуджава

Любите живопись, поэты!
Лишь ей, единственной, дано
Души изменчивой приметы
Переносить на полотно.

(Н.Заболоцкий)

[ProstoTak]

Любите живопись, поэты!
Лишь ей, единственной, дано
Души изменчивой приметы
Переносить на полотно.

(Н.Заболоцкий)

                          В тишине ее тела таился
                          Снежный цветок пушистый
                           У нее на плечах лежала
                           Пятном молчанья и розы
                               Тень ее ореола
                           Ее певучие гибкие руки
                              Свет преломляли

                      Бессонная она воспевала минуты.


                      Поль Элюар, "Единственная"

Ассоциации-7

Pablo Picasso - 1941 Madame Paul Eluard

[Пятница]

                          В тишине ее тела таился
                          Снежный цветок пушистый
                           У нее на плечах лежала
                           Пятном молчанья и розы
                               Тень ее ореола
                           Ее певучие гибкие руки
                              Свет преломляли

                      Бессонная она воспевала минуты.


                      Поль Элюар, "Единственная"

Ассоциации-7

Pablo Picasso - 1941 Madame Paul Eluard

Она как скрипка на моем плече.
И очень сложен смысл ее гармоний.
Но внятен всем. И каждого томит.
И для нее никто не посторонний.
И, отрешась от распрей и забот,
Мы слушаем в минуту просветленья
То долгое и медленное пенье
И узнаем в нем высшее значенье,
Которое себя не узнает.

Самойлов

[Chukcha2005]

Она как скрипка на моем плече.
И очень сложен смысл ее гармоний.
Но внятен всем. И каждого томит.
И для нее никто не посторонний.
И, отрешась от распрей и забот,
Мы слушаем в минуту просветленья
То долгое и медленное пенье
И узнаем в нем высшее значенье,
Которое себя не узнает.

Самойлов

Девушка пела в церковном хоре
О всех усталых в чужом краю,
О всех кораблях, ушедших в море,
О всех, забывших радость свою.
Так пел ее голос, летящий в купол,
И луч сиял на белом плече,
И каждый из мрака смотрел и слушал,
Как белое платье пело в луче.

(А.Блок)

[ProstoTak]

И каждый из мрака смотрел и слушал

Бывает, знаете ли, сядет у окна
И смотрит, смотрит, смотрит в небо синие,
Дескать, когда умру, я встречу его там,
И вновь тогда он назовёт меня по имени
Какая в сущности смешная вышла жизнь,
Хотя, что может быть красивее,
Чем сидеть на облачке и, свесив ножки вниз,
Друг друга называть по имени

Високосный год, "Так вот теперь сиди и слушай.."

[Chukcha2005]

Бывает, знаете ли, сядет у окна
И смотрит, смотрит, смотрит в небо синие,
Дескать, когда умру, я встречу его там,
И вновь тогда он назовёт меня по имени


Високосный год, "Так вот теперь сиди и слушай.."

И даже в краю наползающей тьмы,
за гранью смертельного круга,
я знаю с тобой не расстанемся мы.
Мы — память,
Мы — память.
Мы — звездная память друг друга.

(Р.Рождественский)

[Пятница]

И даже в краю наползающей тьмы,
за гранью смертельного круга,
я знаю с тобой не расстанемся мы.
Мы — память,
Мы — память.
Мы — звездная память друг друга.

(Р.Рождественский)

Ослик снова задумался. Теперь он думал о том как похоронить Медвежонка, чтобы он вернулся, как лето. «Я похороню его на высокой-высокой горе,— решил он,— так, чтобы вокруг было много солнца, а внизу текла речка. Я буду поливать его свежей водой и каждый день разрыхлять землю. И тогда он вырастет. А если я умру, он будет делать то же самое,— и мы не умрем никогда…»

С,Козлов

[Chukcha2005]

— и мы не умрем никогда…»

С,Козлов

Сердце  ровно отстукивало  свои шестьдесят ударов  в  минуту, кровь,  не  отравленная  еще никотином,  алкоголем и  болезнями, также ровно  и  мощно  бежала  по жилам. Прекрасна страна из желтой тундры, темных  гор  и  блеклого  неба. Прекрасно одиночество рекогносцировщика среди неизученных гор  и долин. Прекрасно, что ты никогда не умрешь.

(О.Куваев)

[Марфенька]

Сердце  ровно отстукивало  свои шестьдесят ударов  в  минуту, кровь,  не  отравленная  еще никотином,  алкоголем и  болезнями, также ровно  и  мощно  бежала  по жилам. Прекрасна страна из желтой тундры, темных  гор  и  блеклого  неба. Прекрасно одиночество рекогносцировщика среди неизученных гор  и долин. Прекрасно, что ты никогда не умрешь.

(О.Куваев)

Ведь он только что пел о том, что его любимая должна умереть вместе с ним. Так что же он хочет сказать этой чисто языческой идеей? Я отнюдь не собираюсь умирать вместе с ним, пусть не надеется.
О, единственно о чем он просит, чего он жаждет, это чтобы я любила его живого. Смерть не для таких, как я.
Вот еще! Я так же умру, как и он, когда настанет мой час, но я собираюсь ждать этого часа, а не спешить ему навстречу.
Ш. Бронте, "Джейн Эйр"

[Chukcha2005]

Ведь он только что пел о том, что его любимая должна умереть вместе с ним.

Ш. Бронте, "Джейн Эйр"

Нок благополучно переплыл море и там, за границей, через год обвенчался с Гелли. Они жили долго и умерли в один день.

(А.Грин)

[ProstoTak]

Нок благополучно переплыл море

И все мне дико, мрачно стало:
Родная куща, тень дубров,
Веселы игры пастухов —
Ничто тоски не утешало.
В унынье сердце сохло, вяло.
И наконец задумал я
Оставить финские поля;
Морей неверные пучины
С дружиной братской переплыть
И бранной славой заслужить
Вниманье гордое Наины..

А.С. Пушкин

[Chukcha2005]

И все мне дико, мрачно стало:
Родная куща, тень дубров,
Веселы игры пастухов —
Ничто тоски не утешало.
В унынье сердце сохло, вяло.
И наконец задумал я
Оставить финские поля;
Морей неверные пучины
С дружиной братской переплыть
И бранной славой заслужить
Вниманье гордое Наины..

А.С. Пушкин

О ночь в дожде и в фонарях,
Ты дуешь в уши ветром страха,
Сначала судьи в париках,
А там палач, топор и плаха.
Я трудный затвердил урок
В тумане ночи непробудной, -
На юг, на запад, на восток
Мотай меня по волнам, судно.
И дальний берег за кормой,
Омытый морем, тает, тает, -
Там шпага, брошенная мной,
В дорожных травах истлевает.
А с берега несется звон,
И песня дальняя понятна:
«Вернись обратно, Виттингтон,
О Виттингтон, вернись обратно!»

(Э.Багрицкий)

[ProstoTak]

А с берега несется звон,
И песня дальняя понятна:
«Вернись обратно, Виттингтон,
О Виттингтон, вернись обратно!»

(Э.Багрицкий)

[Пятница]

"Поднимите, - кричу я с дивана
Машинисту подъемного крана, -
Поднимите меня с тонной дров,
Унесите от пыльных ковров,
Поднимите с бетонной плитой,
Пронесите меня над Москвой,
Поднимите, я сяду в корзину,
Отнесите ее в Аргентину.

Суханов

[ProstoTak]

"Поднимите, - кричу я с дивана
Машинисту подъемного крана, -
Поднимите меня с тонной дров,
Унесите от пыльных ковров,
Поднимите с бетонной плитой,
Пронесите меня над Москвой,
Поднимите, я сяду в корзину,
Отнесите ее в Аргентину.

Суханов

Неужели не я,
освещенный тремя фонарями,
столько лет в темноте
 по осколкам бежал пустырями,
и сиянье небес
у подъемного крана клубилось?
Неужели не я?
Что-то здесь навсегда изменилось.

Бродский

[Chukcha2005]

Неужели не я,
освещенный тремя фонарями,
столько лет в темноте
 по осколкам бежал пустырями,
и сиянье небес
у подъемного крана клубилось?
Неужели не я?
Что-то здесь навсегда изменилось.

Бродский

Еще кичимся молодостью мы,
еще хохочем по ночным трамваям,
и в шепотке юродивой зимы
своей судьбы еще не различаем.

Мне хорошо — я все-таки могу,
склонившись в небо с лестничной площадки,
помочь тебе, мышонок на снегу,
поднять тебя, согреть тебя в перчатке.

Но плачешь ты — и жизнь вдвойне страшна,
дымится ночь, лед схватывает руку,
и медленно ступает тишина
сквозь Петербург, похожий на разлуку…

(Б.Кенжеев)

[Пятница]

Еще кичимся молодостью мы,
еще хохочем по ночным трамваям,
и в шепотке юродивой зимы
своей судьбы еще не различаем.

Но пронзительный мотив
Начинается! Вниманье!
Спят, друг друга обхватив,
Молодые — как в нирване.
И в невежестве своем
Молодые человеки —
Ни бум-бум о берегах,
О серебряных лугах,
Где седые человеки
Спать обнимутся вдвоем,
А один уснет навеки.

Мориц

[Chukcha2005]

Но пронзительный мотив
Начинается! Вниманье!
Спят, друг друга обхватив,
Молодые — как в нирване.

Она не спорила со мной,
Не открывала милых глаз.
И между мною и стеной
Она уснула в поздний час.

(Р.Бернс)

[Марфенька]

Она не спорила со мной,
Не открывала милых глаз.
И между мною и стеной
Она уснула в поздний час.

(Р.Бернс)

Дю-дю-дю-дю-дю-дю-дю
Баю- баюшки баю,
Не ложися на краю.

Я всегда ложуся с краю
И спокойно засыпаю.
Баю- баюшки баю,
Не ложися на краю.

Не могу я спать у стенки,
Упираются коленки.!
Лягу я на край...

Не ложись, не ложись.

Лучше не мешай!

Не ложись, не ложись.

Лягу - так и знай!.

Не ложись, не ложись.
Прийдет серенький волчок
И укусит за бочок.

Колыбельная Бременских музыкантов

[Chukcha2005]

Прийдет серенький волчок
И укусит за бочок.

Колыбельная Бременских музыкантов

Ложкой снег мешая,
Hочь идет большая,
Что же ты, глупышка, не спишь?
Спят твои соседи,
Белые медведи,
Спи и ты скорей, малыш.

Мы плывем на льдине
Как на бригантине,
По седым суровым морям.
И всю ночь соседи -
Звездные медведи
Светят дальним кораблям.

(Ю.Яковлев "Колыбельная медведицы")

[Корица]

Баю- баюшки баю,

Меркнут знаки Зодиака
     Над просторами полей.
     Спит животное Собака,
     Дремлет птица Воробей.
     Толстозадые русалки
     Улетают прямо в небо,
     Руки крепкие, как палки,
     Груди круглые, как репа.
     Ведьма, сев на треугольник,
     Превращается в дымок.
     С лешачихами покойник
     Стройно пляшет кекуок.
     Вслед за ними бледным хором
     Ловят Муху колдуны,
     И стоит над косогором
     Неподвижный лик луны.
     Меркнут знаки Зодиака
     Над постройками села,
     Спит животное Собака,
     Дремлет рыба Камбала,
     Колотушка тук-тук-тук,
     Спит животное Паук,
     Спит Корова, Муха спит,
     Над землей луна висит.
     Над землей большая плошка
     Опрокинутой воды.
     Леший вытащил бревешко
     Из мохнатой бороды.
     Из-за облака сирена
     Ножку выставила вниз,
     Людоед у джентльмена
     Неприличное отгрыз.
     Все смешалось в общем танце,
     И летят во сне концы
     Гамадрилы и британцы,
     Ведьмы, блохи, мертвецы.
     Кандидат былых столетий,
     Полководец новых лет,
     Разум мой! Уродцы эти -
     Только вымысел и бред.
     Только вымысел, мечтанье,
     Сонной мысли колыханье,
     Безутешное страданье,-
     То, чего на свете нет.
     Высока земли обитель.
     Поздно, поздно. Спать пора!
     Разум, бедный мой воитель,
     Ты заснул бы до утра.
     Что сомненья? Что тревоги?
     День прошел, и мы с тобой -
     Полузвери, полубоги -
     Засыпаем на пороге
     Новой жизни молодой.
     Колотушка тук-тук-тук,
     Спит животное Паук,
     Спит Корова, Муха спит,
     Над землей луна висит.
     Над землей большая плошка
     Опрокинутой воды.
     Спит растение Картошка.
     Засыпай скорей и ты!

Заболоцкий

[Chukcha2005]

     Засыпай скорей и ты!

Заболоцкий

Пусть милая, тебе спокойно спится
А я пока долину осмотрю
Скажу, чтоб вовремя запели птицы
Задую звезды и зажгу зарю

(Р.Гамзатов)

[ProstoTak]

Пусть милая, тебе спокойно спится
А я пока долину осмотрю
Скажу, чтоб вовремя запели птицы
Задую звезды и зажгу зарю

(Р.Гамзатов)

Все больше нежности и хмеля,
все больше мягкости и дремы
в ночном блуждании метели
в округе улиц, в круге дома.

Все ближе давняя усталость,
все неразборчивее бледность
одной дороги, что осталась
тебе на бедность.

По ней, печаль обняв за плечи,
любовь задумчиво ступает,
найдя единственную встречу,
не засыпает.

И невозможно отогреться,
уснув в предутренней метели.
И для единственного сердца
нет колыбели.

Маринa Гершенович

[ProstoTak]

А я пока долину осмотрю
Скажу, чтоб вовремя запели птицы
Задую звезды и зажгу зарю

(Р.Гамзатов)

На рассвете тих и странен
Городской ночной дозор.
Хорошо! Никто не ранен.
И служебный близок двор.

Голубые тени башен.
Тяжесть ружей на плече.
Город виден и нестрашен.
Не такой, как при свече.

Мимо вывески сапожной,
Мимо старой каланчи,
Мимо шторки ненадежной,
Пропускающей лучи.

Кушнер

[Chukcha2005]

На рассвете тих и странен
Городской ночной дозор.
Хорошо! Никто не ранен.
И служебный близок двор.

Голубые тени башен.
Тяжесть ружей на плече.
Город виден и нестрашен.
Не такой, как при свече.

Мимо вывески сапожной,
Мимо старой каланчи,
Мимо шторки ненадежной,
Пропускающей лучи.

Кушнер

Дремлет Москва, словно самка спящего страуса,
Грязные крылья по темной почве раскинуты,
Кругло-тяжелые веки безжизненно сдвинуты,
Тянется шея - беззвучная, черная Яуза.

(В.Брюсов)

[ProstoTak]

Дремлет Москва, словно самка спящего страуса,
Грязные крылья по темной почве раскинуты,
Кругло-тяжелые веки безжизненно сдвинуты,
Тянется шея - беззвучная, черная Яуза.

(В.Брюсов)

— А! Константин Дмитрич! Опять приехали в наш развратный Вавилон, — сказала она, подавая ему крошечную желтую руку и вспоминая его слова, сказанные как-то в начале зимы, что Москва есть Вавилон. — Что, Вавилон исправился или вы испортились?

Л. Н. Толстой, "Анна Каренина"

[Chukcha2005]

— А! Константин Дмитрич! Опять приехали в наш развратный Вавилон, — сказала она, подавая ему крошечную желтую руку и вспоминая его слова, сказанные как-то в начале зимы, что Москва есть Вавилон. — Что, Вавилон исправился или вы испортились?

Л. Н. Толстой, "Анна Каренина"

Как все мужчины в Вавилоне, я побывал проконсулом; как все -- рабом; изведал я и всемогущество, и позор, и темницу. Глядите, на правой руке у меня нет указательного пальца. Глядите, сквозь дыру в плаще видна красная татуировка на животе -- это вторая буква, "бет". В ночи полнолуния она дает мне власть над людьми, чей знак буква "гимель", но подчиняет меня людям с "алефом", которые в безлунные ночи должны покоряться людям с "гимелем". В предрассветных сумерках, в подземелье, я убивал перед черным камнем священных быков. В течение лунного года я был объявлен невидимым: я кричал, и мне не отвечали, воровал хлеб, и меня не карали.

(Борхес "Лотерея в Вавилоне")

[ProstoTak]

Как все мужчины в Вавилоне, я побывал проконсулом; как все -- рабом; изведал я и всемогущество, и позор, и темницу. Глядите, на правой руке у меня нет указательного пальца.

Он говорил ей о долгих и тяжелых годах скитаний, когда, спасаясь от гнева своих братьев, от зависти Авессалома и от ревности Адонии, он принужден был под чужим именем скрываться в чужих землях, терпя страшную бедность и лишения. Он рассказал ей о том, как в отдаленной неизвестной стране, когда он стоял на рынке в ожидании, что его наймут куда-нибудь работать, к нему подошел царский повар и сказал:
– Чужестранец, помоги мне донести эту корзину с рыбами во дворец.
Своим умом, ловкостью и умелым обхождением Соломон так понравился придворным, что в скором времени устроился во дворце, а когда старший повар умер, то он заступил его место.

А.И. Куприн, "Суламифь"

[Chukcha2005]

Своим умом, ловкостью и умелым обхождением Соломон так понравился придворным, что в скором времени устроился во дворце, а когда старший повар умер, то он заступил его место.

А.И. Куприн, "Суламифь"

Тайным  его  честолюбием,  которое  было глубоко поражено,  была всегда  его кухня.  В  Петербург он  привез  Блэза недаром:  самый  опасный соперник был устранен; опаснейшим  соперником  Блэза был славный повар  Тардифф,  который сделал  баснею стол  французского  посла  Коленкура.  Ходил рассказ  о  семи чудесных грушах  из  царской оранжереи, которые два года назад купил к столу Тардифф  за семьсот рублей. Царь было послал Коленкуру  десять  штук,  но по дороге их украли и свезли в  Москву.  Вора  нашли, забрили, а  там нашлись и груши. Три  груши погнили, а семь штук Тардифф купил в Петербурге за семьсот рублей.  Василий Львович  пожимал плечами  и говорил,  что все это  выдумано самим Коленкуром,  который сильный интриган, а  что  его Блэз ничуть не хуже самого Тардиффа. Теперь, после отозвания Коленкура, которое Василий Львович, не сочувствуя  славе его  Тардиффа, одобрял, он хотел  удивить петербургских друзей скромным  дарованием  Блэза;  он сам его создал,  но  оказалось,  что преувеличил достоинство своей кухни.

(Ю.Тынянов "Пушкин")

[ProstoTak]

Ходил рассказ  о  семи чудесных грушах  из  царской оранжереи, которые два года назад купил к столу Тардифф  за семьсот рублей. Царь было послал Коленкуру  десять  штук,  но по дороге их украли и свезли в  Москву.  Вора  нашли, забрили, а  там нашлись и груши.

— Ах, с Бузулуковым была история — прелесть! — закричал Петрицкий. — Ведь его страсть — балы, и он ни одного придворного бала не пропускает. Отправился он на большой бал в новой каске. Ты видел новые каски? Очень хороши, легче. Только стоит он… Нет, ты слушай.
— Проходит великая княгиня с каким-то послом, и на его беду зашел у них разговор о новых касках. Великая княгиня и хотела показать новую каску… Видят, наш голубчик стоит. (Петрицкий представил, как он стоит с каской.) Великая княгиня попросила себе подать каску, — он не дает. Что такое? Только ему мигают, кивают, хмурятся. Подай. Не дает. Замер. Можешь себе представить!.. Только этот… как его… хочет уже взять у него каску… не дает!.. Он вырвал, подает великой княгине. «Вот эта новая», — говорит великая княгиня. Повернула каску, и, можешь себе представить, оттуда бух! груша, конфеты, два фунта конфет!.. Он это набрал, голубчик!

Л.Н. Толстой, "Анна Каренина"